ДУХОВНЫЙ ЛИДЕР, ВОЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ: ПАМЯТИ НЕСГИБАЕМОГО ВОЖДЯ КЗЫЛ-ОРДИНСКОГО ВОССТАНИЯ ДЖУМАГАЗЫ БАИМБЕТОВА
В августе 2021 года, работая в спецгосархиве Департамента полиции города Алматы, автор настоящей статьи выявил весьма интересный факт – руководитель Кзыл-Ординского восстания Джумагазы Баимбетов работниками прокуратуры в 1994 году не был реабилитирован. Как считает автор, таких лидеров, как Джумагазы Баимбетов, расстрелянный по решению Тройки при ПП ОГПУ в Казахстане в апреле 1931 года, власть опасалась как тогда, в 1930-е годы, так и в первой половине 1990-х, не решившись их реабилитировать. После окончания работы в Спецгосархиве фамилия Дж. Баимбетова была представлена в Проектный офис по сопровождению работы Государственной комиссии по полной реабилитации жертв политических репрессий 1920 – 1950-х годов на реабилитацию. Но до сегодняшнего нам не известно – реабилитировали ли его соответствующие структуры или нет. Именно поэтому автор и принял решение поведать общественности республики печальную, полную героизма и самопожертвования во имя народных интересов, биографию Джумагазы Баимбетова.
В марте — апреле 1930 года оперразведсводки Кзыл-Ординского окружного отдела ПП ОГПУ в Казахстане, оперразведсводки Секретно-оперативного и Особого отделов ПП ОГПУ адресованные в адрес Казкрайкома ВКП(б) и в ОГПУ СССР пестрили сообщениями о развернувшемся в Приаральских Каракумах массовом (до 4,5 тысяч человек) повстанческом движении возглавляемом Джумагазы. Судя по содержанию этих оперразведсводок, главная спецслужба СССР в лице ОГПУ держала события в Приаральских Каракумах на особом контроле. Чем же все это было обусловлено? Что происходило в Приаральских Каракумах на территории Кзыл-Ординского округа? Почему центральный аппарат ОГПУ СССР так беспокоили повстанцы во главе с Джумагазы, что сообщения об этом ложились на стол руководству страны, в том числе и И.В.Сталину?
Для ответа на эти вопросы кратко обрисуем фактическую канву событий в Кзыл-Ординском округе в марте — апреле 1930 года. После того, как в марте 1930 года части и подразделения 8-й кавалерийской дивизии (командир Евсеев) Приволжского военного округа в тяжелых и кровопролитных боях с большим напряжением сил разгромили повстанческие отряды Канаева и Саметова на территории Иргизского округа, командование округа приняло решение отозвать войска к местам постоянной дислокации. Однако, выполнение этого решения не состоялось. Причиной тому стали повстанцы во главе с Джумагазы Баимбетовым.
Так кто же он, Джумагазы Баимбетов, ставший во главе повстанческого движения в Приаральских Каракумах? Сегодня мы располагаем весьма скудными сведениями о нем, которые сохранились в архивно-следственном деле № 8079 заведенном в июне 1930 года на Джумагазы Баимбетова вместе с восемью его соратниками. Так, в обвинительном заключении о Джумагазы Баимбетове сказано следующее: «40 лет, казах из рода «Алтын», мулла, имеющего 10 голов крупного скота и 60 баранов, беспартийного, женатого, по казахски грамотного, не судившегося, происходящего из граждан аула №7 Джетыкаринского района Кустанайского округа, постоянно проживающего в ауле №3 Кзыл-Ординского округа». Из протоколов допроса узнаем следующее: 1890 года рождения; с 1901 по 1914 годы с перерывами на протяжении 6 лет обучался в духовной школе ишана Зайнуллы в городе Троицк; в 1914 году вернулся в 7-й аул, где занял должность аульного муллы, попутно занимался хлебопашеством, имея 5 десятин земли; женатого, отца пятерых детей; ни в белой, ни в красной армиях не служил; до 1918 года проживал с отцом, который умер в том же году; с 1924 по 1927 годы работал учителем на курсах ликвидации неграмотности для взрослого населения, попутно осуществляя обязанности муллы и занимаясь хлебопашеством; в 1928 году перекочевал в Приаральские Каракумы, где проживала родная сестра; в ноябре 1929 года перекочевал в аул №3 Кармакчинского района, права голоса не лишался; испытывая острую нужду в продуктах питания, в декабре 1929 года выехал в Узбекистан, откуда вернулся в середине февраля 1930 года, привезя пшеницу и просо количеством 25 пудов. Далее в протоколе допроса зафиксировано следующее: «В это время в ауле началась коллективизация и конфискация. Мне [Баимбетову. – Авт.] было предложено аульной тройкой вступить в колхоз, но я отказался. Аульная тройка заявила мне, что в случае не вступления в колхоз меня конфискуют. Я подал жалобу в район и получил оттуда ответ, что в колхоз вступают добровольно. В ауле началась поголовная конфискация баев, середняков и даже бедняков. Наряду с насильственной коллективизацией со стороны аульных работников допускались случаи запрещения соблюдать религиозные обряды – ураза, намаз и т.п. Это все послужило к поголовному волнению и недовольству населения. Все стали открыто проявлять свое недовольство и граждане 3-го аула, вступив в споры с уполномоченными, арестовали их, после чего началась откочевка всех в Каракумы».
За этими сухими строчками можно увидеть и образовательный уровень муллы Джумагазы, и его трудовую биографию, и конкретные проявления антинародной, по сути, политики властей направленной на разрушение социальной структуры аула посредством конфискации и насильственной коллективизации, и ущемление религиозных прав и свобод коренного населения, и обрушение жизненного уровня людей, и первые конфликты основной массы населения с уполномоченными и активистами, и естественную реакцию кочевников на действия властей в виде поголовной откочевки за пределы района в труднодоступные Приаральские Каракумы.
Типичная для того времени биография аульного муллы, сочетавшего в силу необходимости поддержания материального жизненного уровня своей большой семьи религиозную деятельность со скотоводством и хлебопашеством, работавшего, к тому же, в сфере ликвидации неграмотности.
Ничем не примечательная, если посмотреть со стороны, обычная биография обычного аульного муллы. Но именно эта религиозная образованность, активная трудовая деятельность, знание повседневной жизни аульного населения помноженная на врожденные способности организатора и руководителя и вытолкнули из глубинных народных масс таких вождей, каким и стал Джумагазы Баимбетов. И вытолкнули его на поверхность военно-политической деятельности потребности масс в грамотных, авторитетных и способных руководителях, всецело обусловленные чрезвычайной обстановкой в которой оказалось население аула в ходе бесчеловечных экспериментов со стороны советской власти, И эта обстановка грозила не просто слому вековых традиций казахских кочевников, она неумолимо вела к разрушению кочевой общины, вела к голоду и демографической катастрофе. Именно понимание этого и было присуще тем немногочисленным, но образованным и авторитетным слоям казахского традиционного общества, каковым являлись служители культа, деятели религии Ислама и к каковым относился Джумагазы Баимбетов, волею судьбы, личных качеств и жизненных обстоятельств ставший идейным вождем, военным руководителей и организатором активной повстанческой деятельности кочевого населения аулов Кзыл-Ординского округа в трагические месяцы весны и лета 1930 года.
То, что во главе вооруженных выступлений и повстанческих движений, широко развернувшихся в 1929-1931 годах, встали деятели культа – муллы и ишаны, объясняется еще и тем, что наиболее известные и авторитетные деятели партии «Алаш» в большинстве своем уже в 1928 году были арестованы и находились в Бутырской тюрьме либо в следственных изоляторах Алма-Аты. Но суровая правда Истории такова, что, даже если бы, деятели партии «Алаш» остались на свободе, то вряд ли они смогли бы успешно руководить вооруженными выступлениями и повстанческими движениями. Народное сопротивление могли возглавить и действительно возглавили только выходцы из гущи народных масс, подлинные представители казахского народа, его становой хребет – муллы, баи, середняки и бедняки. А представители партии «Алаш», большая часть которых была с начала 1920-х годов встроена в государственно-политическую систему управления, как показывают исторические исследования, все больше погружались в системную групповую борьбу как между собой, так и с советскими чиновниками, рекрутированными из среды правящей Коммунистической партии во властные структуры, выходцами из казахского, русского и других этносов. К тому же подавляющая часть деятелей партии «Алаш» к этому времени оторвалась от народа, проживала в городе и не имела тесной связи с населением аула. А наличествующий во многих АСД на участников народных восстаний нарратив об активном участии «алашевцев» в вооруженных выступлениях есть не что иное как результат реализации прямых указаний руководства СОУ и ОО ПП ОГПУ в Казахстане «нарыть» как можно больше компромата на членов партии «Алаш», которые рассматривались спецслужбами как потенциальные политические противники сталинского режима.
Рассмотрев сквозь призму протоколов допроса отдельные грани биографии Джумагазы Баимбетова перейдем к конкретным фактам, позволяющим осветить вопрос о его месте и роли в военно-политическом противоборстве каракумских повстанцев с 62-м дивизионом ОГПУ и частями 8-й кавалерийской дивизии.
Задержка частей 8-й кавалерийской дивизии была вызвано тем, что из ряда районов Кзыл-Ординского округа – Казалинского, Кармакчинского, Терень-Узякского, Алам-Есекского в феврале–марте в результате проводимой политики насильственной коллективизации начались массовые откочевки населения в Приаральские Каракумы. Сюда же уходили уцелевшие после разгрома участники повстанческого движения в районах Западного Казахстана. Все это привело к тому, что в Приаральских Каракумах возник новый очаг повстанческого движения, во главе отрядов здесь стояли Д.Баимбетов, К.Жубанов, Д.Караев, П. Лаубаев и другие.
28 марта командир 62-го дивизиона ОГПУ Жалудь сообщил Евсееву и Альшанскому (заместителю полномочного представителя ОГПУ в Казахстане), что повстанческие отряды сосредотачиваются в Каракумах. В ночь с 29 на 30 марта начальник Восточного отдела ОГПУ Дьяков представил Евсееву сведения о том, что в северной части песков Каракумы, в 45 и 70 километрах южнее озера Челкар и в 100 километрах восточнее станции Аральское море, «группируются банды Джумагазы мулла 200 коней и банда Кобланова 500 коней». 30 марта Голощекин и Дьяков встретились с Евсеевым и попросили последнего взять в свои руки руководство операцией по разгрому повстанцев, сосредоточенных в Приаральских Каракумах. В ответ Евсеев потребовал санкций РВС ПриВО. Голощекин и Дьяков обратились с соответствующим запросом к руководству РВС округа. 31 марта Евсеев получил телеграфную директиву РВС округа на уничтожение «бандитизма в Кзыл-Ординском округе».
Взяв руководство проведением Каракумской операции в свои руки, Евсеев 31 марта подготовил и разослал приказ отрядам так называемой «Особой Иргизской группы». В нем было отмечено, что в «песках Каракум группируются банды Джумагазы муллы и Кобланова всего 700-900 коней». В целях их разгрома войсковые подразделения из состава 8-й кавалерийской дивизии, ранее задействованные в Иргизской операции, а также подразделения войск ОГПУ были сгруппированы в три колонны с соответствующими задачами.
Всем колоннам вменялось «окружение банды в районе горы Сайкудык». Начальникам колонн предоставлялась «полная инициатива в действиях», которые «должны быть только решительными и завершаться конной атакой», запрещалось вести какие-либо «переговоры с бандой». В случае поступления предложений о переговорах выдвигать требование о сдаче оружия и выдаче руководителей и организаторов, в ходе боя «просящих пощады не убивать, и никакими вещами от захваченных в плен и убитых не пользоваться».
Судя по содержанию приказа, командование 8-й кавалерийской дивизии серьезно отнеслось к подготовке войсковой операции. По всем правилам военного искусства того времени были рассчитаны силы сторон, их вооружение и меры оперативно-тактического характера. Однако результаты проведения широкомасштабной войсковой спецоперации были противоположными тому, на что рассчитывали ее инициаторы.
В ходе проведения Каракумской операции каждая из трех войсковых колонн имела боевые столкновения с повстанческими отрядами. Причем все эти сражения закончились для них неудачей, если не сказать поражением.
Так, 7 апреля в 7 часов утра колонна, возглавляемая Петиным, в местности Сарманходжа столкнулась с многочисленным, до 500 (по другим данным до 800) всадников, отрядом повстанцев. Большей частью вооруженные лишь дубинами и холодным оружием, руководимые Джумагазы Баимбетовым повстанцы, разбившись на сотни, смело и решительно, несмотря на пулеметный огонь, атаковали боевые порядки сводного отряда кавалеристов, смяли их и окружили. Курсантам полковой школы решительным маневром во фланг удалось прорвать кольцо окружения, в котором оказались кавалеристы национального эскадрона и благодаря широкому применению ручных гранат спасти положение. В бою отряд Петина потерял 8 убитых и 10 раненных. Национальный эскадрон – 10 убитых. Оружие и боеприпасы убитых (18 винтовок, 1 наган, 19 клинков, 9 пик и 2000 патронов) захватили повстанцы, потери которых составили 40 человек. В результате трехчасового боя отряд Петина под натиском превосходящего противника отошел в северо-западном направлении в район местности Борикелершол (100 километров северо-западнее станции Сапак). Повстанцы, понеся значительные потери (убитыми оказались руководители Лаубаев и Кобланов), не преследовали противника.
Потеряв боеспособность, полностью деморализованные, выбившиеся из сил красноармейцы и истощенный конский состав (обоз с продфуражем был утерян во время боя), увязая в песках, с трудом добрались до станции Аральское море.
В этот же день колонна, возглавляемая Гущиным, в 15 километрах северо-восточнее местности Сарманходжа в 13 часов столкнулась с 3000 отрядом повстанцев. После двухчасового боя отряд Гущина с помощью пяти пулеметов, отстреливаясь от наступавших повстанцев, часть которых была вооружена трехлинейными винтовками, занял в песчаных барханах круговую оборону. Повстанцы предпринимали одну атаку за другой, но под пулеметным огнем их атаки захлебывались. Гущин по рации донес, что находится в окружении. Лишь к исходу дня 8 апреля отряд Гущина оторвался от противника. В результате боя потери красноармейцев составили 4 убитых, 15 раненных, 1 легкий пулемет и до 2 тысяч патронов. Потери повстанцев составили 40 убитыми.
Все попытки командиров отрядов установить связь между собой до 9 апреля не дали никаких результатов. Это объяснялось большими расстояниями и несовершенными армейскими рациями. Кроме того, у командиров отсутствовали точные ориентировки, поскольку они пользовались 40-верстной картой, а приданные отрядам проводники также практически не знали местность. Местного населения, которое могло ориентировать отряды, в районе боевых действий не было. Оно все поголовно присоединилось к повстанцам.
Поскольку до места боев от станции Аральское море было 200 километров, командование дивизии первое сообщение о результатах боестолкновений получило лишь к 17 часам 9 апреля. Получив его, Евсеев отдал приказание Сидельникову «связаться с отрядом Петина и идти на выручку отряда Гущина». Отряд Сидельникова, не имея связи и не ориентируясь на местности, 9 апреля в 17 часов дня столкнулся с многочисленным, до 3 тысяч всадников, отрядом повстанцев. Правильно оценив обстановку, Сидельников в бой с повстанцами не ввязался, а отошел в район Сайкудука, куда к тому времени подошел отряд Гущина.
Оценивая характер и содержание боевых столкновений повстанцев, руководимых Джумагазы и Лаубаевым, следует отметить их как беспрецедентные в истории боевых действий повстанцев с подразделениями Красной армии в период 1929-1931 годов. Тактика повстанцев заключалась в том, чтобы, деморализуя противника своей массой, окружить его и взять в плен. Для этого, пользуясь прекрасным знанием местности, стремились ложными движениями своих дозоров и передовых отрядов поставить противника в такое положение, чтобы его можно было атаковать с короткого расстояния, не подвергаясь губительному действию пулеметного огня на расстоянии, предшествующему атаке. В атаку шли хорошо организованными и плотно сомкнутыми колоннами со знаменами и штандартами белого цвета, на которых были написаны изречения из Корана. В бою проявляли мужество и стойкость. В составе наступающих колонн были и женщины, которые, максимально приблизившись к красноармейцам, в упор стреляли по ним из наганов.
Столкнувшись с ожесточенным сопротивлением и понеся значительные потери, руководители чекистско-войсковой операции в лице Альшанского и Евсеева вынуждены были обратиться за помощью в штабы ПриВО и САВО. Так, штаб 8-й дивизии оценив обстановку пришел к выводу, что необходимо «действовать более сильными отрядами, нежели командование располагало». Исходя из того, что личный состав отрядов Петина и Гущина был переутомлен, а конный состав сильно истощен, Евсеев запросил из штаба ПриВО отряд 1-й бригады численностью 325 сабель при 20 пулеметах, а также звено самолетов. Отряды Гущина и Сидельникова были отведены в Тохабай, 80 километров восточнее станции Аральское море, а отряд Петина на станцию Аральское море для приведения в порядок. В свою очередь Альшанский обратился за помощью в штаб САВО.
Таким образом, регулярные войска Красной армии в лице подразделений 8-й кавалерийской дивизии впервые в истории борьбы с повстанческими движениями и вооруженными восстаниями казахских шаруа потерпели поражение в столкновениях с повстанческими отрядами, сосредоточенными в Приаральских Каракумах.
В чем же причины этого поражения? Как их оценивали военные? В докладе Евсеева, опубликованного еще в 2018 году в документальном сборнике «Трагедия казахского аула. 1928-1934» о причинах поражения прямо ничего не говорится. Лишь указывается на огромные пространства театра военных действий, отсутствие связей между отрядами и какой-либо поддержки со стороны местного населения, а также многократное численное преимущество противника. В отличие от Евсеева командование ПриВО в лице Базилевича и Дуганова в своей докладной записке на имя Председателя РВС СССР К.Е.Ворошилова по этому поводу было предельно откровенным: «Последние бои показали, что противника мы недостаточно оценили, почему и имели в результате этого два неблагополучных боя». Анализ докладной записки дает возможность ответить на вопрос о причинах поражения правительственных войск в борьбе против каракумских повстанцев.
Военные при разработке плана операции не до конца учли ряд факторов: 1) театр ведения боевых действий был достаточно большим и занимал территорию среднеевропейского государства; 2) очаг повстанческого движения находился в труднодоступном оазисе Караунгар окружностью до 80 километров и был прикрыт широкой, до 180 километров, труднопроходимой полосой песков; 3) войска не располагали в достаточной мере надежной радиосвязью, что затрудняло оперативное управление войсками, разбросанными небольшими группами в песках; 4) тактика повстанцев, действующих в Каракумах, претерпела изменения (с укрупнением своих отрядов повстанцы стали действовать скопом, большими массами, используя психологическое воздействие огромной, достаточно организованной группы людей, на малочисленные отряды Красной армии); 5) сочувственное отношение значительной части населения к повстанцам и оказание им всемерной помощи.
К сказанному необходимо добавить то, что упустили в своей записке Дуганов и Базилевич. Это – высокий моральный дух повстанцев, отстаивавших свои жизненные права и защищавших свои семьи. Дух этот был неизмеримо выше боевого настроя красноармейцев, осуществлявших карательные функции против своего же народа.
12 апреля в Аральск из Оренбурга прибыл оснащенный радиостанцией кавалерийский эскадрон в 200 сабель при пяти пулеметах под командованием Галеева. 19 апреля из Ташкента прибыла оснащенная двумя радиостанциями конно-артиллерийская батарея из трех горных орудий. Именно эта батарея из состава Объединенной среднеазиатской военной школы (ОСАВШ) принимала в феврале 1930 года активное участие в разгроме восставших в Сузаке.
Вместе с войсковыми подразделениями в район боевых действий прибыла специальная комиссия РВС ПриВО. В ее составе были помощник командующего округом Павлов и заместитель начальника политического управления округа Осипов. Комиссия, тщательно ознакомившись с ситуацией на месте и выяснив истинное положение дел, пришла к выводу, что партийное руководство Казахстана не использовало в полной мере возможности разрешения конфликта мирным путем. Приняв во внимание условия, когда население поддерживает повстанцев и враждебно настроено против правительственных войск, когда продолжается насильственная политика коллективизации, усиливающая недовольство середняцких и бедняцких слоев аула, когда в ходе боевых столкновений гибнет мирное население, комиссия пришла к выводу, что решение конфликта военно-чекистскими методами становится политически нецелесообразным. С учетом всего этого комиссия телеграммой от 13 апреля потребовала от руководства Казкрайкома образования авторитетной правительственной комиссии для поиска мирных путей и средств решения создавшейся проблемы. При этом была подчеркнута приоритетность политико-экономических мер, которые позволят оторвать бедняков и батраков от влияния баев, разложить «банды» изнутри и тем самым приостановить их рост за счет населения.
В числе первоочередных мер комиссией были определены: исправление допущенных перегибов и извращений, устранение и наказание виновных; амнистия добровольно сдавшим оружие; принятие партийно-правительственного решения об оказании экономической помощи тем беднякам, которые по своей воле вернутся к мирной жизни, а также пострадавшим в результате различных заготовительных кампаний; массовый выпуск листовок, разъясняющих классовую суть партийной политики и антисоветских выступлений; организация агитационно-пропагандистских групп, предназначенных для осуществления классовой дифференциации аула.
К этому времени руководство ПП ОГПУ в Казахстане также стало склоняться к тому, чтобы в решении конфликта между властями и народными массами были использованы и политические средства. 12 апреля Альшанский в письме на имя Голощекина счел необходимым призвать руководство Казахстана к подготовке воззвания от имени КазЦИКа. При этом Альшанский предлагал отразить в этом воззвании ряд позиций и предложений к повстанцам, в том числе: сложить оружие, приостановить ведение военных действий, середняцким и бедняцким массам вернуться в аулы, освободить ранее арестованных повстанцами около 100 человек партийно-советских работников, разъяснить суть проводимой партией и советским правительством политики в сфере религии и других вопросах, в случае, если повстанцы будут продолжать активное сопротивление, то они будут подавлены решительными мерами.
Политическое руководство Казахстана в лице пресловутого Голощекина вынуждено было прислушаться к обоснованному мнению военных и руководителей ПП ОГПУ. В результате был принят ряд мер агитационно-пропагандистского характера и образована правительственная комиссия во главе с заместителем председателя ЦИК КазССР А.Джангильдиным, которая прибыла в Аральск 19 апреля. В состав комиссии вошли такие известные писатели Казахстана, как С.Сейфуллин и Г.Мусрепов.
Не дожидаясь прибытия правительственной комиссии, 15 апреля к восставшим была послана комиссия Кзыл-Ординского облисполкома с письмом председателя облисполкома Джунусова. 20 апреля к восставшим выехала и часть правительственной комиссии. 22 апреля от повстанцев был получен ответ на письмо председателя облисполкома Джунусова.
Содержание подписанного лидером каракумских повстанцев Джумагазы Баимбетовым письма дает возможность увидеть позицию повстанцев относительно причин повстанческого движения, его целей и характера. Так, в письме указывалось, что «народ вооружается и собирается не с целью свержения советской власти и организации своей власти, а собирается для самозащиты от тех обид, принесенных должностными лицами, от которых никак не могли терпеть». Из письма можно увидеть источник конфликта между властью и населением: «Народ терпит обиду со стороны работников, начиная с 1928 года. Работа не проводится на основе добровольности населения, и все вопросы решаются в ауле двумя-тремя лицами самостоятельно». Указав, что «все обиды будут нами сказаны на заседании делегаций, намеченные обеими сторонами», лидеры повстанцев определили условия переговоров и статус правительственной делегации: «Если власть обратит внимание на обиды народа, и если будет принимать (удовлетворять) наши требования, мы, собравшийся в Каракумах народ, готовы вести переговоры. Для переговоров будем готовы 25 апреля в местности Жабага. Представители власти должны быть авторитетными и пользующиеся доверием народа». Содержание письма, его характер и тон ярко демонстрируют качества Джумагазы Баимбетова как политика и как дипломата, осознающего свою ответственность за судьбы возглавляемых им каракумских повстанцев.
С получением ответного письма повстанцев, правительственная комиссия во главе с А.Джангильдиным, выехала в условленное место для переговоров. Членам ее были созданы необходимые условия для пребывания в лагере повстанцев – их поселили в отдельных юртах, выделили охрану и обслугу. Стороны, прежде всего, выработали и согласовали процедуру ведения переговоров. При этом руководство повстанцев выделило по одному представителю от каждого рода, с которыми члены правительственной комиссии вели переговоры. Уже сам этот факт наглядно свидетельствует о том, что руководители каракумских повстанцев всецело учитывало интересы каждого рода, представители которых составляли костяк повстанческих отрядов, добившихся военных успехов в ходе столкновений с правительственными войсками.
В переговорах приняли участие и руководители повстанцев Д. Караев и Джумагазы Баимбетов. Всего члены комиссии приняли около 200 человек, которым дали возможность полностью высказать свои претензии и обиды на власть. В процессе переговоров с представителями родов члены комиссии делали акцент на необходимость добровольного сложения оружия и прекращения сопротивления. На это предложение дали согласие лишь Д. Караев и его сторонники. На подобное же предложение во время встречи с Джумагазы Баимбетовым и его сторонниками последний ответил категорическим отказом. И этот отказ был продиктован логикой вооруженной борьбы, которую возглавил и осуществлял Баимбетов.
Проинформированный об этом Караев заверил членов правительственной комиссии, что он со своими сторонниками сможет заставить Д.Баимбетова сложить оружие. Несмотря на это заверение, члены правительственной комиссии твердой уверенности в этом вопросе не имели, что было обусловлено теми впечатлениями, которые сложились у них после неоднократных встреч с Джумагазы.
Во время этих встреч герой нашего очерка наглядно продемонстрировал себя как прекрасно разбирающегося в текущей ситуации опытного политика, искушенного дипломата, умеющего вести переговоры и твердого защитника Ислама. Так, Джумагазы Баимбетов заявил членам правительственной комиссии следующее: «Вы хотя являетесь представителями Советской власти, которая послала Вас сюда, стоите у власти, но, тем не менее, Вы были обязаны как правоверные мусульмане сохранить религию Магомета и всемерно содействовать ее развитию». Мы, заявлял Джумагазы, «боролись за Октябрьскую революцию, стремились к тому, чтобы получить свободу мусульманского народа. Но получили обратное – политика Советской власти с 1928 года стала политикой уничтожения мусульманского народа и его религии».
Критикуя членов правительственной комиссии, Джумагазы справедливо заметил, что «Вы, казахи, находясь у власти, получили право самостоятельно управлять своим краем. Казахстан существует уже 10 лет, но Вы, его представители, казахи до сего времени далеко еще стоите от управления краем, фактически у руля стоят тот же русский и хохол, которые веками, тысячелетиями угнетали нас, эксплуатировали казахов. По нашему мнению с 1928 года начала ярко проявляться та же колонизаторская политика».
Касаясь вооруженного противостояния, Джумагазы заявил: «Мы не имеем организованной вооруженной армии, у нас нет цели и задачи свергнуть Советскую власть. Мы никогда не мыслили противостоять и дать отпор Вашим отрядам. Мы выступили против ваших отрядов только обороняясь и спасая самих себя. В бой вступали под лозунгом «защиты религии Магомета», только поэтому мы остались непобежденными. Вы сколько бы войск своих не посылали для уничтожения нашего Каракумского народа, ничего не поможет. Мы не имеем оружия и организованной военной силы, чтобы противостоять Вашим войскам, но у нас есть религия Магомета, за которую мы стоим и за которую мы умрем, только этим мы сильны».
Главный и справедливый, по сути, упрек, сформулированный Джумагазы в адрес представителей правительственной комиссии, заключался в следующем: «Вы, правители Казахстана, вместо того чтобы уговорить нас, исправлять наши ошибки, поддержать нас и уладить все мирным путем, послали свою армию для уничтожения своего народа».
Все это и способствовало тому, что члены правительственной делегации окончательно убедились в твердой позиции лидера повстанцев не сдавать оружие и продолжать сопротивление
Не соглашались на добровольную сдачу оружия и мергены (охотники), которые не были уверены в том, что власть амнистирует их как лучших стрелков, принимавших самое активное участие в вооруженных столкновениях с подразделениями 8-й кавалерийской дивизии. Кроме того, отказ мергенов от сдачи оружия мотивировался и тем, что оружие являлось для них основным средством пропитания.
В результате переговоров часть руководителей восставших в лице Караева представила правительственной комиссии свои требования в письменном виде. Суть этих требований сводилась к следующему: а) вернуть неправильно конфискованное в 1928 г. имущество середняков; б) предоставить свободу религии Ислама, вернуть мечети, не препятствовать духовенству в проведении религиозных мероприятий и обучению детей в религиозных учреждениях; в) после конфискации имущества крупных баев в 1928 г. правительство, несмотря на обещание не проводить конфискацию, по-прежнему продолжает свою политику, причем не только по отношению к баям, но и по отношению к середнякам; г) в отношении колхозов придерживаться принципа добровольности; д) решение вопросов политики классового расслоения в ауле проводить не силами 4-5 «бельсенды» (активисты) и комсомольцами, а на общем собрании жителей аула; е) налогами облагать соответственно количеству имеющегося скота и имущества; ж) впредь не проводить хлебозаготовительную кампанию; з) для населения, собравшегося в Каракумах, организовать самостоятельные аульные советы. В ответ на эти требования члены правительственной комиссии сделали необходимые разъяснения, которые удовлетворили повстанцев.
По разрешению вопросов об условиях и порядке сложения оружия все повстанцы принесли клятву на Коране «сдать все оружие, а также и военные предметы, захваченные в боях, включительно до пуговицы и больше никогда не поднимать восстания против советской власти». Клятву дал и Д. Баимбетов. Сбор оружия правительственная комиссия поручила самому лидеру повстанцев Караеву и его ближайшим помощникам.
Д.Караев, выполняя данные им во время переговоров обещания, 4 мая явился в Аральск и сдал оперативным работникам ОГПУ 1 ручной пулемет Дегтярева, 6 пулеметных дисков, 12 винтовок, 11 шашек, 13 кавалерийских пик. Караев сообщил также, что 30 мергенов, возглавляемые своими командирами Мусой и Исой, не сдали оружие и ушли к Д. Баимбетову.
1 мая члены правительственной комиссии, завершив свою работу, вернулись в Аральск. 3 мая на заседании правительственной комиссии, в которой приняли участие военные и представители ПП ОГПУ в Казахстане, был представлен подробный доклад об итогах переговоров с каракумскими повстанцами. Было признано, что «комиссия выполнила только часть, хотя и чрезвычайно важной работы». Для окончания работы по мирному разрешению конфликта было принято решение: «комиссии выехать в район расположения мятежников повторно, одновременно послать туда же лучшие силы агитпропработников, советских, судебных, медицинских и кооперативных работников (вместе с кооперативными товарами)».
Правительственной комиссии были поставлены следующие задачи: «1. Собрать полностью оружие и сдавшим его выдать удостоверения. 2. Охотничье оружие оставить только специалистам, по разрешению органов ОГПУ. 3. Организовать аулсоветы. 4. Провести широкую агитационно-пропагандистскую работу среди сосредоточенного там населения. 5. Оказать медицинскую помощь больным и раненым в боях мятежникам и их семьям. 6. Развернуть кооперативную работу в части снабжения промтоварами и оказания материальной помощи бедняцким хозяйствам по линии кредитной кооперации. 7. Прокуратуре произвести опрос жалоб и претензий и при наличии возможности организовать показательный процесс над работниками, допустившими извращения политики партии».
Для выполнения названных выше задач члены правительственной комиссии вместе с приданной им группой партийно-советских работников в сопровождении Караева вновь выехали к месту расположения повстанцев.
Пока Караев и его сторонники занимались сбором оружия и организацией возвращения находившихся под их влиянием кочевых аулов к местам постоянного проживания, члены правительственной комиссии вновь вступили в переговоры с повстанцами во главе с Баимбетовым, которые к этому времени располагались отдельно от сторонников Караева. Баимбетов стал затягивать решение вопроса о сдаче оружия, требуя гарантии неприкосновенности для своих сторонников. Он выдвинул также требование распустить колхозы и дать ему разрешение на выезд в Уфу для связи с находившимся там духовным управлением мусульман с целью ведения переговоров об открытии в Казахстане самостоятельного муфтията. Такое разрешение было дано, а кроме того на имя Баимбетова и других религиозных деятелей были выписаны соответствующие документы.
10 мая глава правительственной комиссии А.Джангильдин прислал в Аральск письмо, в котором он проинформировал представителей ПП ОГПУ в Казахстане о положении дел. На основании полученной информации руководитель ПП ОГПУ Альшанский принял решение «ликвидировать банду Джумагазы военной силой».
15 мая на Караунгур, к месту расположения руководимых Баимбетовым повстанцев, выступил отряд в 200 сабель под командованием Якубовича. Потеряв опору в лице сторонников Караева, не имея возможности оказывать серьезное противодействие численно и технически превосходящему противнику, повстанцы во главе с Баимбетовым вскоре прекратили сопротивление и сдались.
Имя Джумагазы Баимбетова навсегда вписано в скрижали Отечественной истории, трагической страницей которой явились вооруженные выступления и повстанческие движения 1929-1931 годов. Эти выступления, несмотря на поражения, продемонстрировали свободолюбивый нрав казахских кочевников, их желание и способность идти на смерть ради традиционных ценностей, которые складывались веками и которые являлись смыслом и содержанием их жизни.
Алланиязов Турганбек, кандидат исторических наук, профессор Жезказганского университета.